Идеи, представленные ниже, это идеи Криса Макдоналда. Ответственность за возможные неточности перевода я беру на себя. Я так же выражаю благодарность Крису Макдоналду за возможность опубликовать его материалы.
The ideas presented below are the ideas of Chris MacDonald. Any errors of translation are the responsibility of Grigorii Kostenchuk. My commendations to Chris MacDonald for his permission to publish his materials.
Григорий Костенчук
Grigory Kostenchuk
Жизнь бесценна, так?
Хорошо, нет, в самом деле. Независимо от того как часто это говорили, ни один в действительности не верит, что жизнь дословно бесценна. Если мы признаем допущение, общее для социальных наук, что то, во что мы действительно верим, отражается в том, что мы делаем (скорее в том, что мы говорим), тогда наши поступки демонстрируют, что мы в действительности верим, что ценность человеческой жизни достаточно ограничена. Мы можем и совершаем оценку человеческой жизни. Примеры не тяжело найти. Жизни не могут, в цивилизованных местах, быть фактически куплены или проданы, но есть другие пути, говорящие о идее получения человеческих жизней. Идея страхования жизни базируется на вопросе о том, как много жизнь одной персоны (а именно, страхователь) ценна для другой (а именно, получатель); и судьи беспорядочно оценивают потерянные человеческие жизни в случае неправомерной смерти. И правительства и индивидуальные потребители неявно назначают цену за жизнь по средствам всевозможных решений, выставляющих приоритеты затрат.
Так, какова же цена жизни тогда? Хорошо, это во многом зависит от контекста. Поэтому, будем более конкретны: как много корпораций утверждают, имея ввиду компанию, об обязанности потратиться на спасение служащих в опасности? Это не случайный вопрос, но печальный и горький случай, факт трагических недавних событий в угольной шахте в Виргинии, где двадцать пять шахтёров уже умерли и четыре остались пропавшими.
В среду утром спасатели продолжают рискованное задание по извлечению взрывчатого метана из угольной шахты, где по меньшей мере двадцать пять шахтёров погибли два дня назад, и они до сих пор не получают никаких признаков жизни от четырёх пропавших без вести.
Итак, сколько компания, владеющая этой шахтой (The Massey Energy Company) обязана потратить на спасение? Я подозреваю, что для практических целей ответ на «сколько должна потратить компания?» это «любое количество, сколько потребуется». Только одна мысль ,которая останавливает эту сумму от роста до бесконечности, ‑ это печальный факт, что в конечном счёте надежда уходит.
Важен факт, что добывающая компании в точности безукоризненна во всём этом:
Владельцам шахты внушает ужас журнал безопасности, наряду с несколькими недавним эвакуациями в шахте и оставленными федеральными властями и горняками намеками, что взрыва в понедельник можно было избежать…
Таким образом, их уровень безопасности достаточно плохой. И мы обычно полагаем, что когда тебя напугали, у тебя есть весомые обязательства исправиться. Поэтому Massey, вероятно, имела больше, чем обязательство к тому, чтобы тратить (и тратить, и тратить) на спасение, чем должны, если это был капризный несчастный случай, который они не смогли предотвратить.
Итак, это ценное указание, что (к счастью или несчастью) существует сильная социальная норма. Мы обычно (в собирательном значение) охотно тратим огромные суммы денег на спасение. Я буду не первым, кто отметит, что мы тратим гораздо больше (в социальном) на больного ребёнка, чем мы потратили бы, чтобы сохранить этого ребёнка здоровым первоначально. Наши модели растрачивания не работают, по крайней мере, в некоторых движущих прямолинейных рациональных чувствах всё-таки это может быть, что эти модели будут использованы в качестве социальных сигналов в очень публичной форме, объёмам которых мы ценим человеческие жизни или нашу преданность состраданию в более общем плане. С этой точки зрения, траты на спасение, которые в другом случае будут безумными для спасения человека (или в некоторых хорошо известных случаях, лошади или собаки) создают определённую расчетную сумму.
Проблема лжи, конечно, в экономическом понимании «скрытых издержек» ‑ грубо говоря, идея того, что каждый доллар потраченный на такую вещь (как спасение) это не доллар потраченный на что-то ещё (такое как создание безопасных шахт в будущем). Поэтому, в принципе, миллионы долларов, затрачиваемых на спасение небольшого числа шахтёров, взамен могут быть потрачены на улучшение безопасности, которая может спасти на много больше жизней в будущем. Но тогда это не очевидное решение: это не трата огромной суммы денег на спасение жизни, которая будет вычтена из какого-то гипотетического бюджета безопасности в шахте на следующий год. Но по прежнему… должен быть лимит, который компания должна тратить на спасение. Вопрос в том, каков этот предел? Или более обще, как должна компания вычислять этот лимит?
P. S. Отметьте, что мои намерения тут не в том, чтобы советовать это, с какой-то точки зрения, нам целесообразно помочь компании избежать ловушки. Я считаю, что причина в том, что ты ценишь, в этом обычно есть какая-то альтернатива тому какие деньги могут быть потрачены на спасение, иначе, выброшены. Поэтому значимо в сложившихся обстоятельствах стоит ли деньги сохранить на другие нужды. Это сложный вопрос, но его нельзя избежать.
